Судьбы людские. Три жизни.Три дороги.

Шёл 1930-й год. На собрании сельчан Лутфулла ага выразил своё сомнение насчёт коллективного хозяйства и, советская власть, тут же признав его врагом народа, сослала на каторгу. В те годы такие поселения создавались в отдалённых, труднодоступных уголках республики, одним из которых стал горно-таёжный район Уфимского плато в Нуриманском районе, где на территории, закреплённой за Яман-Елгинским леспромхозом, располагались аж восемь (!) спецпоселений. Лутфулла же был сослан в спецпосёлок под названием Осиновый Лог. Вскоре, конфисковав всё их имущество, остальных членов семьи также отправили вслед за ним. Жизнь в посёлке из двух улиц была крайне тяжёлой. Бараки: двух-, четырех- и шестиквартирные, с крышами, крытыми лубом. Квартиры отапливались печами-калёнками (буржуйками). Погребов не было из-за близости грунтовых вод. Воду брали из родника на расстоянии около одного километра. Во главе местной власти находился не сельский совет, а комендант НКВД, который осуществлял надзорные функции за переселенцами. Комендант был для них и царь, и Бог, от него напрямую зависела их жизнь. Женщины-лесорубы работали на ближних участках, мужчины на - дальних. Они жили всю неделю в лесу в рабочих бараках, домой приходили только на воскресенье. Приходя с работы, сдавали пилы и топоры на заточку пилоправу, который работал ночью. Работа в лесу была тяжёлой, в основном применялся ручной труд. Люди выживали, как могли. Организм Лутфуллы с каждым днём ослабевал от непосильного труда, голода и зимних холодов. Прокормить семью было очень тяжело. Его жена Зулейха старалась приготовить еду для четверых детей, сама порой даже не дотрагивалась до ложки. Её сердце разрывалось от отчаяния и боли за семью. Здоровье тоже сильно пошатнулось. По ночам она плакала в подушку, было так обидно, ведь они страдали из-за деловитости и трудолюбия её семьи. Да, дома, постройки, амбары, живность… всё было, даже приходилось нанимать работников, но ведь их труд щедро оплачивался! Не с неба же упал достаток в их дом! Многочисленные вопросы женщины безответно висели в воздухе: вот, старшего сына Вали репрессировали неизвестно куда, только вскоре весть пришла чёрная, умер он. Кто-то говорил, что убили. За что? Ладно, жену его и сыночка не трогали, они в деревне остались. Как они там без кормильца? Младший сын Мустафа уж такой был весёлый балагур, а тут он замкнулся, похудел и всё время ходит задумчивый. Устаёт сильно, не надорвался бы на тяжёлой работе… Закие - 13 лет, Фаузие - 10, Гайше, младшенькой, вовсе шесть лет только. А Лутфулле всё хуже и хуже… Печальные мысли лезли в голову Зулейхе. И ведь, оказалось, как в воду глядела: через год каторжного труда не стало его любимого мужа, опоры и защитника семьи. Во время работ на лесоповале на Лутфуллу упало дерево. Рабочие привезли его на повозке и оставили дома умирать. Парализованный, со множеством сломанных костей он пролежал ещё несколько дней и… умер. Не вынесла Зулейха потерю любимого, не смирилась её душа с тяжёлым горем. На второй же день, с грустью посмотрев на плачущих детей в последний раз, она тихонько легла на деревянные нары в бараке и закрыла глаза. Насовсем, чтобы больше не открывать их. «Дети мои, как же вы без нас…», - последняя мысль так больно защемила её сердце, и… оно остановилось. Девочки сидели на завалинке и ждали, что, какие-то люди придут и помогут им, похоронят маму и папу. Прошло два дня. Так и не дождавшись никого, сёстры пошли в комендатуру. Комендант смилостивился и велел жителям заняться похоронами. Положили их вместе, в одной могиле. На дворе была поздняя осень. Сердитый ветер неистово рвал последние жёлтые листья с деревьев. С тёмного неба падал мелкий холодный дождь. Казалось, небо плакало вместе с сиротками, чёрные голые ветки, поднимая руки вверх, как будто просили у небес пощады…

Комендант всех трёх девочек определил в детский дом, лишь отдалённо напоминавший детское учреждение. Таких сирот в этом посёлке становилось всё больше и больше. Но маленькой Гайше улыбнулось счастье, воспитательница захотела удочерить её, и она готовила документы. Гайша, с лучистыми серо-зелёными глазами, маленьким красивым носиком, длинными тёмными волосами была похожа на куколку. Старшие сёстры, конечно же, понимали, что ей в приёмной семье будет лучше, хотя и знали, что будут скучать без неё. А сироткам каторжников в детдоме, естественно, сладкой жизни никто не обещал. Казалось, нет просвета в этой кромешной тьме…

Мустафа же был отчаянным, храбрым молодым человеком. Он решил для себя, что обязательно сбежит из этого ада, иначе не выжить. Но первый его побег из зоны оказался неудачным: пройдя всего километр, он наткнулся на вооружённый конвой. Поймав, его избили перед переселенцами, чтобы другим не повадно было. После побоев, придя в сознание, он дал себе клятву, что ничто не помешает ему, без вины виноватому, быть свободным. Совершая второй побег, он всё рассчитал правильно. Уже за сутки Мустафа оказался в 30 километрах от зоны. Удача была на его стороне. Понятно, в родное село он не мог вернуться, потому что прекрасно понимал, что там его «пасут» сыщики. Избегая наблюдательных постов, скрываясь в лесах, прячась от сомнительных глаз, он дошёл до оренбургских земель. Нанимаясь на разные работы, зарабатывал себе на еду. В самом Оренбурге находил односельчан и новых знакомых, которые помогли ему советами, ночлегом. А вскоре Мустафа начал заниматься предпринимательством. В то время это дело называлось спекуляцией. Он покупал сливочное масло в деревнях оренбургских степей и продавал его в городе. Парень приоделся, вернул себе приличный вид и со своим товаром отправился прямо в Москву. Продав там масло ещё дороже, Мустафа привозил оттуда отрезы тканей для пошива рубашек, платьев, то есть, того, чего в ту пору не было в магазинах. Привезённый материал не парча, конечно, но популярный в народе ситец сделал своё дело: у новоявленного торговца в карманах начали шуршать кое-какие банкноты. Мустафа постепенно начал сам помогать бедным односельчанам и новым друзьям, которые поддержали его в трудный час. Он был очень осторожным в своих передвижениях, но особо и не скрывал, что беглец. Понимая, что Мустафа ни в чем не виновен и видя открытость и предприимчивость парня, никто и не думал сдавать его сыщикам, которые везде рыскали в поиске сбежавшего каторжанина. Власти понимали, что он мелькает то там, то тут, но поймать беглеца никак не могли. Везде, где он мог появиться, были посты по поимке Мустафы. Однажды в пути он садится в повозку следователя и глаза в глаза встречается с тем, кто охотится за ним. Между ними состоялся примерно вот такой диалог:

- Как дела, следователь, видно, что ты чем-то сильно озабочен?

- Дааа, вот уже два года не можем поймать одного каторжника, каждый раз ускользает из рук, шельма.

- Как зовут-то того бедолагу?

- Мустафа Галлямов. Случайно не знаешь его?

-Случайно знаю. Виделись как-то. Он немного на меня смахивает. Такого же роста, такой же смуглый, как я. Не переживай, следователь, поймаешь ты его…

Только отъехав за несколько верст, следователь понял, в чём дело, но было уже поздно.

Далее, жизнь Мустафы, полная приключений, катится всё дальше и дальше. Он в уме вынашивал ещё один план, не менее авантюрный, чем побег с каторги. Там, в детдоме зоны, остались его родные сестры. Его сердце разрывалось от печали по ним. Накопив достаточную сумму по его расчётам для «выкупа» сестёр у служивых, он отправился туда, куда в любое другое время ни за что не поехал бы. Рисковый и смелый Мустафа умело сунув деньги в руки алчных людей, в буквальном смысле похитил всех трёх сестёр из зоны. Самое трудное было уговорить Гайшу уйти с ними. Девочка разговаривала только на русском языке и никак не хотела расставаться с будущей приёмной мамой. Но нить кровной связи была ещё крепка и не забыта девочкой, и она сдалась уговорам родных брата и сестёр. В результате они вчетвером, тайно сбежав с территории проклятой зоны, давая взятки конвоирам, начали свой исторический путь к Свету, к сложной, но своей жизни!

Это был 1933-й год. Днём, скрываясь в лесу, беглецы продвигались вперёд только ночью. Таким образом, прошли почти 300 километров и… благополучно прибыли в родную деревню. Конечно же, их добротные дома были разобраны по брёвнам для многочисленных зерноскладов колхоза, все постройки, амбары, живность принадлежали уже властям. Только их старая баня осталась не национализированной. Вначале там и поселились усталые путники. Руководство сельского совета сжалилось над сиротками и решило оставить их в деревне. Органы НКВД взяли их на учёт, Закия и Фаузия вступили в колхоз, а близкая родня стала поддерживать бедных и измученных детей. Из бани перебрались в просторный дом к старшей сестре Марьям, которая не попала под репрессию только из-за замужества за простым колхозником. Благо, её муж был очень добрым и жизнь сироток постепенно налаживалась. Закия и Фаузия выросли, стали красивыми девушками на выданье. Вышли замуж, обзавелись собственными домами. Только все трое никак не смогли продолжить учёбу дальше. Так и остались со знаниями четырёхлетней школы. Кулацким детям образование было в запрете. Гайша, услышав о курсах трактористок, поехала в райцентр и хотела сдать туда документы, но её тоже развернули обратно. И вообще, если бы не сердобольный брат, что бы с ними было на чужбине, даже подумать страшно?! А Мустафа, понятно, не мог надолго задерживаться в деревне, он продолжал мотаться по стране. Мустафа никогда бедным не был. Всегда умудрялся нажить себе добра. Его предприимчивость и находчивость приносили ему успех. Он женился. На Великую Отечественную войну его не взяли из-за инвалидности (повредил руку на лесоповале). Ещё до войны устроился на завод под Москвой, а в 1941 году завод вместе с рабочими переехал в город Казань. Он и в это время умудрялся заниматься торговлей. В те же годы при разборке домов богатых людей со своим близким родственником они находят кувшин с золотыми монетами. Это было чудо! Но была проблема: как передать монеты домашним? Долго не думая, они эти монеты прячут внутри кусков мыла (благо, мыло раздавали рабочим безотказно) и посылкой отправляют в деревню. Каково же было удивление их жён, когда они прочитали сопроводительное письмо к посылкам: «Здравствуй, дорогая жёнушка! Присылаю мыло. Только ты его никому не давай, пользуйтесь только сами (!), разрезая на мелкие кусочки». Озадаченные жены разрезали кусок мыла на мелкие части, а там заблестели... золотые монеты! Поняв в чём дело, жёны прячут золото куда подальше до возвращения мужей.

Мустафа вернулся в родную деревню Баязитово Миякинского района лишь в 1946 году. Продав монеты, построил большой сосновый дом. С женой воспитали семь талантливых детей, которые стали известными людьми в той или иной области деятельности. Ну и конечно, Мустафа был крепкой опорой для своих сестёр. У них до конца жизни сохранились тёплые родственные отношения, которые передавались их детям и внукам.

Младшенькая Гайша выросла. В это время она проживала в доме старшего брата Вали. Его жена Разиха благосклонно относилась к своей стеснительной и скромной золовке. Гайша работала в колхозе: ей приходилось пахать плугом землю. Плугарь - называлась её профессия. Также её несколько раз вербовали на торфяные работы. А дальше судьба ей преподнесла приятный сюрприз: её посватали за хорошего парнишку из Стерлибашевского района. Что интересно, посватала её не кто-то, а мама жениха. Будущая свекровь отлично знала, что по происхождению Гайша из известного рода и прекрасно воспитана родственниками. Молодые встретились и полюбили друг друга. Так она стала женой Сабирзяна Макашева и стали они жить в селе Стерлибашево. Кстати, единственный сын убитого во время репрессий Вали Рафаэль Галлямов также свил семейное гнездо в одном селе с двоюродной сестрой Гайшой.

Сабирзян и Гайша родили и воспитали троих детей. Все трое получили высшее образование и создали прекрасные семьи. Их старший сын Рафис, продолжив дело отца -заслуженного лесовода РСФСР Сабирзяна Макашева, проработал в лесном хозяйстве 35 лет. Рафису Сабирзяновичу тоже присуждено звание «Заслуженный лесовод РБ».

- Наша мама была действительно очень скромной, кроткой женщиной. Аккуратная, трудолюбивая, спокойная по характеру. Но я всегда чувствовала в ней невидимый отпечаток каторжных унижений. Когда мы её поздравляли с днём рождения, она отмахивалась со словами: «Какой же может быть день рождения у сироты?!» Просто любовь нашего отца, его трепетное отношение к ней делали маму счастливой. Да, она была счастлива с папой! А как пела моя мама!? Услышишь - заслушаешься… Всю свою любовь и заботу она отдавала нам. Учила милосердию. Оберегала. Помню, мама перед самой смертью попросила меня выйти на несколько минут из её комнаты. Когда я зашла обратно, мама уже не дышала… Она не хотела, чтобы я видела её мучения...» - поделилась своими воспоминаниями младшая дочка Гайши Фания Сабирзяновна.

- Да, мы никогда не видели, чтобы мама просто сидела без дела, она всегда что-то делала по дому. Как не уставала - диву даёшься! Трудолюбие у них в генах. Муж одной из моих тётушек всегда шутил: «Зачем же я женился на кулацкой дочке, всю жизнь сама пашет и меня заставляет!» - с улыбкой на устах предаётся воспоминаниям другая дочь Зульфира, - а вообще, у наших родителей было очень много друзей. Наш дом всегда был полон людей. Помню, частыми гостями, кроме родственников, у нас бывали академик Риза Магазов, директор школы Булат Юлдашев со своей супругой Гульшамсой апой, супруги Ибат Мусин и Мария Хамзина, дядя Константин и тетя Анна Малофеевы, скорняк (кожевник) Закиров, дед Бахрам (близкий родственник знаменитых Тукаевых), пчеловод бабай по прозвищу Бишпот, торговец дед Сагит по прозвищу Елан и многие другие. Мама часто рассказывала о мытарствах её семьи в годы репрессий, со слезами на глазах вспоминала о том, как папа каждое воскресенье приносил ей букет бордовых болотных цветов. Сама тоже собирала их, если встречала в лесу. После папы она жила ещё четыре года. Жила, это сказано громко, она заболела от тоски по папе и вскоре оставила нас…

Наша мама сделала всё, чтобы мы были счастливы.

У Габдуллы Тукая, есть такие стихотворные строки:

Могильный камень матери моей

Всего мне дороже на свете.

Мои слёзы на камень льются

Сладкие и горькие…

Я считаю, что эти строки про меня тоже, - такими словами с дрожью в голосе завершила свои воспоминания о маме Зульфира Сабирзяновна.

Три жизни. Три дороги. По каждой дороге человек идёт сам. Но порой по дороге жизни человека ведёт судьба. А с судьбой, оказывается, можно найти общий язык, как Мустафа, или подчиниться ей, как Лутфулла, или держась за руки, идти с ней вместе, как Гайша.

Да, не всякая судьба стучится в дверь, иная врывается без стука. Может, просто надо знать, что, закрыв дверь, она распахивает окно?! В любом случае, за всякой историей судьбы стоит бесценная жизнь человека, жаждущего счастья на этой земле.

Зульфия ГИЗЕТДИНОВА.

Фото из семейного альбома.